Одна из тем моего исследования — «В поисках невинности посреди (аморального) маскарада». Первоначально под образами невинности подразумевались образы невинных девушек. Такова, например, Софи в «Кавалере розы»: чтобы спасти ее от замужества по расчету (которое уже само по себе было бы маскарадом) Октавиан разыгрывает еще больший маскарад, решив таким образом продолжить свой импровизированный трюк с переодеванием в служанку Маршальши (а он, в свою очередь, прикрывал ситуацию адюльтера)… Затем, безусловно, Арабелла в одноименной опере: доказательству ее девственности посвящена финальная интрига, но оно, это доказательство, оказывается невозможным без разоблачения маскарада, в который вовлечено все ее окружение — ведь ее сестра вынуждена фигурировать в качестве мальчика, поскольку семейство «пускает пыль в глаза», чтобы выдать старшую дочь, но чтобы вывозить в свет двух девушек, никакого кредита уже не хватит… Наконец, это и Ариадна, в объятиях Вакха, которого считает посланцем смерти, восстанавливающая свою потерянную невинность, отказавшись от советов актрисы из труппы коммедия дель арте…

«Легенда об Иосифе» не входила в первоначальный круг рассмотрения. Однако, как оказалось, дальше всего пошел Гофмансталь в разработке «дискурса чистоты» именно в этом произведении. Оно, однако, является словно перевертышем всех других, в которых встает «образ чистоты». Последний теперь не сопряжен с девушкой, дистанцированной от любых нечистых игр, нечистых торгов (в которые она, впрочем, вовлечена в качестве товара — как это и в «Кавалере розы», и в «Арабелле»).